Нарисую себе счастье

– Устя, не признала, что ли? – спросил громко Озеров. – Что, и чаю не нальешь?

– Признала, конечно, признала, Данила Святогорович, как не признать. Уж и чаю налью, и ватрушек горячих подам.

Вот как? Мне она ватрушки не предлагала. Чаю, правда, налила. Но в простую чашку, не гостевую. Спрашивается, чего сразу-то не пустила, если узнала гостя?

Я еще немного поглазела на мужчин, а потом быстро поднялась по лестнице. Казимир Федотович стоял у окна босой и в одном лишь халате, засунув руки в карманы.

– Ольга вернулась? – спросил он, не оборачиваясь.

– Лекари по вашу душу приехали. Озеров и еще один, с Севера.

– Синегорский.

– Да, он самый. Будут вас мучить, микстурами пичкать и клистирную трубку вставят.

Глухой смешок стал мне наградой за дерзость.

– Помоги мне лечь, Маруш. Страдать так страдать. Эти не отвяжутся.

– Старые знакомцы? – хмыкнула я, поправляя подушки, на которых Казимир Федотович разлегся с самым небрежным видом. Я невольно заметила ужасно волосатую лодыжку и отвернулась смущенно. Кажется, это зрелище не для девичьих глаз!