Зимняя бегония. Том 2

Чэн Фэнтай принялся тихонько подпевать в тон Шан Сижую, хоть и не совсем верно.

Многие известные актеры, пообщавшись с состоятельными бездельниками, начинали курить опиум, играть по-крупному ночи напролет или прожигать деньги впустую. Однако Шан Сижуй так и не пристрастился к опиуму или азартным играм; кроме покупки дорогих костюмов для выступлений, других пороков за ним не наблюдалось. Все, что он любил, относилось к кормившей его профессии и никогда не могло наскучить. Каждый раз, как Чэн Фэнтай встречался с ним, Шан Сижуй или слушал оперу, или сам ее исполнял, либо говорил о новой постановке.

Однако в тот день Шан Сижуй, необычайно спокойный, припал к столу и что-то переписывал, рядом громоздилась стопка газет, и он с такой серьезностью отдавался своему занятию, что даже не услышал, как Сяо Лай со скрипом отворила двери Чэн Фэнтаю. Сяо Лай сразу развернулась и ушла, даже не взглянув на Чэн Фэнтая и уж тем более не уведомив Шан Сижуя о его визите. Чэн Фэнтай этому только обрадовался, тайком прокравшись в комнату, он встал за спиной Шан Сижуя и принялся подглядывать, что же тот делает. Шан Сижуй, держа кисть в руке, с трудом выводил иероглифы. На листе в полном беспорядке теснилось несколько слов, столь огромных, что они с трудом помещались на строке, всеми чертами так и норовя выползти за границы, – душераздирающее зрелище! Когда Шан Сижуй сталкивался с иероглифом, чье написание он не знал, он принимался листать газеты в поисках нужного слова, страницы громко шуршали под его пальцами, и в итоге он нацарапал следующее послание: