Целительница из Костиндора

Снова затошнило, и я легла. Туман перед глазами рассеялся, легкие вновь наполнились воздухом.

– Ба, я ничего не сделала, – шептала я.

Почему-то сейчас для меня важнее всего было объяснить родному человеку, что я и правда не виновата. Только ей, моей бабушке, а остальные пусть горят в аду.

– Раздевайся-ка, – попросила она, выставляя снадобья на стол.

Я поднялась, медленно и осторожно. Правая рука не слушалась, а одной левой стянуть с себя платье у меня не вышло бы.

– Резать надо, – сказала я, и из глаз снова брызнули слезы.

Бабушка засеменила ко мне. Ножом вспорола ткань моего единственного нарядного платья – белоснежного, в синий цветочек. Я надела его сегодня, чтобы пойти в деревню за мукой. Лучше бы сняла сразу, как только домой вернулась.

– Новое сошьем, – успокаивала меня старушка. – Еще красивее и пышнее. Ни у кого такого не будет!

Я ахнула, увидев свое оголенное тело. По коже расплывались фиолетовые пятна. Рана от гвоздя сочилась кровью, на нее налипла грязь и частички травы.

Бабушкины глаза вновь налились чернотой.