Целительница из Костиндора

Но самое страшное – травы, что висели под потолком, сорваны и разбросаны повсюду. В кладовую открыта дверь, и оттуда тоже все выброшено. Выпотрошены мешочки с перемолотыми травами, расколочены банки с мазями, а несколько стеклянных бутылей со спиртом разбиты.

Удушающий запах спирта, которым был залит пол, смешивался с вонью, исходящей от печи. Часть трав Лукерья и Верка бросили в топку.

Я стиснула зубы. Медленно вдохнула и выдохнула. Вернула дверь на место и подперла ее тяжелым сундуком. Часто моргала, чтобы не расплакаться, и глаза высохли. Не хватало еще реветь из-за злобных баб. Подумаешь, травы и снадобья испортили – себе же хуже сделали. Мне они ни к чему: синяки да царапины сами заживут, а вот вылечить кого-то я теперь вряд ли смогу. Не то чтобы я этого хотела – но дети, например, не виноваты в моих несчастьях из-за их родителей, и малышам я бы не отказала в помощи.

А теперь мне нечем их лечить, даже если очень захочу.

Я села на топчан, развернула мешочки с сухарями и с колбасой. Откусила одно, другое, прожевала. Пока утоляла голод, думала, с чего начать уборку. О парении в бане уже и речи не было: спать в бардаке мне не хотелось, а значит, первым делом нужно навести порядок.