Глубокий рейд, книга 2 «Голова»

И тут Настя остановилась у стола, долила им свежего чая из чайника… И не ушла, осталась при мужчинах, собралась их слушать. А это не дело, где это видано, чтобы жена о делах казацких знала. Так что этого прослушивания Аким допустить никак не мог: во-первых, по субординации не положено, не бабьего то ума дело, а во-вторых, наслушается, так будет потом ещё за каждый его выход в болото переживать. А так как в одиночку Настя переживать очень не любит, сделает так, что и он с нею будет страдать. И чтобы того избежать, Саблин говорит своему заму:

– Пойдём-ка в полк, там расскажу, а то тебе рассказывай, потом ещё начальству.

– Ну да, – иронично соглашается Каштенков. – Так и язык стереть можно. Ещё и устать.

Настя, конечно, злится на мужа, поджимает губы, но при Сашке ругаться не берётся, просто собирает со стола посуду, зло, как она это умеет. А Саблин уже, накинув китель, идёт к дверям. Правда, когда вышли они из дома, Аким направился не в штаб полка, а в госпиталь. Сын звал его провериться. И Каштенков, ничего не спрашивая, пошёл с ним. Лишь бы только товарищ рассказал, как было дело. По дороге прапорщик ему всё и поведал. Без прикрас, простыми, почти казёнными, словами.