Двойной секрет. Медовая ловушка

– А какой ваш любимый поэт, Ева? – когда я уже встала, чтобы уйти, Островский неожиданно спросил.

Что за странный вопрос? Это какой-то тест? Не говори «Пушкин», не говори «Пушкин»…

– Лермонтов, – ответила, удивив саму себя.

– Интересно, – Островский обменялся быстрым взглядом с Пушкиным. – Нет, я не Байрон, я другой…

– Еще неведомый избранник, как он, гонимый миром странник, но только с русскою душой, – неожиданно для себя закончила я цитату.

Пушкин усмехнулся.

– Поэзия теперь не в моде, но… должно быть, вам нравится бросать вызов.

А вот и дуэль. Не прошло и пяти минут.

– Когда это необходимо, – посмотрела мужчине прямо в глаза.

– В таком случае, – Островский протянул мне визитку, – приходите завтра к девяти. Испытательный срок две недели.

Я растерянно взяла карточку.

– Вы… берете меня?

– Лермонтов решил, – пожал плечами Пушкин. – Кто я такой, чтобы спорить?

Когда я вышла из здания на улицу, меня трясло. Прислонилась к стене, пытаясь собраться с мыслями. Я сделала это – проникла в логово врага. Но что-то подсказывало мне, что эти двое совсем не те, кем их описывали в спецслужбах.