Женщина на корабле

– А что он писал в последнее время?

– Анализировал нынешний отопительный сезон. ЖКХ, конечно, козлы, топят нынче кое-как, что-то у них там по осени с досрочным завозом не заладилось, солярки на котельных не хватает. Когда их, паразитов, уже на газ переведут… Но чтобы за нехватку солярки, художественно описанную в лучшей газете всех времён и народов «Север», выходящей тиражом в десять тысяч экземпляров, у нас убивали?! Журналистский цех шибко бы поредел. Фигня это всё, мы же не в Москве, и Лёха не раскрыл уголовное дело века про хищения в топливно-энергетическом комплексе на сто миллионов долларов! – как-то горько съехидничала Свистунова.

– Как знать, как знать…

– Ладно, Валерон… У тебя как?

Лерка рассказала о смерти мамы. Они поплакали, вытирая слёзы салфетками. Лена вспомнила, как несколько лет назад тоже хоронила мать. И тоже смотрела тогда на её друзей и коллег и спрашивала про себя – почему она? Почему именно она? Почему вы все живые, а её больше нет?

– Да, Лера, так всё это. Трудно примириться, когда уходит дорогой тебе человек. Мне недавно так сказали – когда умирают родители, это как на войне. Ты один в окопе, и твоя очередь следующая, тебе выходить под пули в штыковую. Страшно, страшно. И тоска такая, столько надо времени примириться с этой утратой. Всё время вспоминаю, как маму обидела когда-то, слово жестокое сказала. Что в переходном возрасте творила, ведь я её так обижала! И извиниться всё как-то времени не было, поговорить хорошенько. А потом – раз и всё, не перед кем извиняться. Вот и гложет это чувство вины годами. Всё мусолишь – неужели нельзя было промолчать или как-то иначе это выразить? Нет, лепила, что попало. И не исправить… – горестно вздохнула Ленка.