Ибо мы слепы

– Хорошо, ну а дальше? Не тяни, рассказывай!

Далее он решил описать, как сильно обожает ту вечернюю передачу «Поймай меня». И как она сильно мотивировала его решиться попытать счастья в поиске новой работы, а не тухнуть на гроши ночным сторожем никому уже ненужных полузаброшеннных складов. Он, говорил, говорил и ещё раз говорил, будучи уверенным, что его на самом деле не только слушают, но и слышат. Разумеется, сначала он удивился такому тёплому и дружескому приёму. Глупая улыбка в тот же момент выплыла на его лицо, а глаза засветились искренней радостью. Иногда сержант Зальцбик прерывал его, всё более вбивая Джорджа в недоумение:

– А ты девственник вообще? Терпишь, чтобы о тебе сняли кино наподобие «Сорокалетний девственник»?

– Ч-ч-что?

– Не, забей. Работаешь охранником, значит?

Джордж принимался отвечать, тяжело возвращаясь в ритм повествования, как сержант вновь задавал ему каверзные вопросы:

– Слушай, а ты слышал, что инцест – дело семейное?

И Джордж продолжал рассказывать, все больше и больше веселя полицейских. Как вдруг он заметил прыскавшего себе в кулак – при каждом его слове, а также брошенной как бы невзначай реплике сержанта – которым старался скрыть свои настоящие эмоции, словно маленький ребёнок, лейтенанта полиции, заместителя капитана Фостера, Роя Лонга. Джордж был доверчивым, и многое мог не замечать, из-за своей рассеянности. Что создавало впечатление для окружавших о его слабости и беззащитности. Никто и представить себе не мог, что если же стоявший перед ними растяпа всё же замечал и осознавал, что над ним издеваются, то внутри него просыпался зверь. Зверь беспощадный, расчётливый и мстительный. И теперь, когда взглядом полным злости Джордж рассматривал раскрасневшиеся пятнами широкие острые скулы лейтенанта Лонга, в совокупности с его подтянутой атлетичной фигурой, которой он завидовал в глубине души, то больше сдерживаться не смог.