Песочные часы арены

– Ладно! Поговорили, познакомились, – Пашка выдохнул. – Проехали… Кто не знает: я – Павел Жарких. Можно просто – Жара. Это – Веня! Мой… брат! Прошу любить и жаловать! – Пашка тяжелым взглядом обвел молодых, пока еще не знакомых ему, воздушных гимнастов. Те с уважением и нескрываемым интересом смотрели на известного жонглера и его «родственника».

– Пашенька! А я до сей поры просто – Валентина…

– …М-мда-а… Было дело… – Художник стряхнул с себя наваждение. Улыбнулся, возвращаясь в день сегодняшний.

– Интересно, где этот Веня сейчас? – Он невольно потер щеку, словно по ней заехали только вчера…

– Они с мамой уже много лет живут вместе. Он мой отец. Точнее, отчим.

– Так это что же получается! Пашка в землю, а этот хлыщ к твоей мамаше в постель? Здорово! А еще другом назывался!..

– Ну зачем вы так! Мама вышла за него через три года после смерти отца, когда совсем тяжко стало. Дядя Веня все это время помогал, чем мог, работал у мамы в номере. Помогает и сейчас. Он хороший человек, надежный.

– Ну, если так… Прости! Полез не в свой огород. Тоже мне судья выискался! Со своей жизнью лучше бы разобрался, а всё туда же… Прости, не обижайся на старого дурака! Это я о своем, о больном… Может, потом как-нибудь расскажу. Налипло на нас на всех за столько лет! Как на тех собаках репьев…