Песочные часы арены

Света любовалась домашним театром мимики, жеста и лаконичного слова. Она не мешала, понимала, что ее сын и муж сейчас не здесь, они находятся в центре событий, о которых с жаром рассказывают друг другу, привирая и размахивая руками. Дело доходило и до споров, когда Пашка, вдруг, обвинял своего отчима в вымысле.

– Не-е, дядь Вень! Такого там нет! Я же читал.

– Как нет? Есть! – Уличенный и пойманный за язык, выкручивался, как мог. Сочинял алиби по ходу повествования. – Это же и так понятно, зачем писателю бумагу изводить! Куда они могли еще поехать, конечно, в свой лагерь. А что там делать с пустыми руками, вот они Чингачгука поймали, связали и с собой. Потом с гуронами или делаварами договорились, обменяли на своих.

– Ага, на уже оскальпированных и потом чудом воскресших…

– Да ну тебя, чего ты понимаешь! – дядя Веня обиженно сопел, а Светлана хохотала в голос. «Мойте руки, команчи, и скачите за стол…»

Но попала в Пашку и засела в нем не острая индейская стрела, не сжигающий все на своем пути лазер гиперболоида инженера Гарина, а «Зеленый луч» Жюля Верна. Он поселился в его сердце и не собирался оттуда исчезать. Луч снился. Почти каждый день. Пашка просыпался радостным – он видел его, видел! Но потом понимал – сон…