Великий Гэтсби. Ночь нежна

Он заметил, что я с восхищением разглядываю автомобиль.

– Хороша, верно, старина? – Он спрыгнул на землю, чтобы я мог получше рассмотреть машину. – Вы ее раньше видели?

Я видел ее. Ее все видели. Она играла сочно-кремовой покраской и сверкала хромом и никелем. Во всю ее невообразимую длину горделиво выстроились отделения для шляп, закусок и инструментов; причудливо изогнутые ветровое и боковые стекла дробили солнце на мириады слепящих зайчиков. Мы расположились в оранжерее зеленой кожи за рядами стеклянных створок и зеркал и поехали в Нью-Йорк.

За последний месяц я разговаривал с ним пять-шесть раз и, к своему удивлению, обнаружил, что сказать ему было практически нечего. Так что мое первое впечатление о нем как о загадочной и значительной личности постепенно улетучилось, и он стал просто владельцем находившегося по соседству роскошного особняка, время от времени превращавшегося в огромную ресторацию.

Да тут еще эта непонятная поездка. Не успели мы доехать до Уэст-Эгга, как он начал обрывать на полуслове свои изысканно построенные фразы и в нерешительности похлопывать себя по колену, обтянутому светло-коричневыми костюмными брюками.