Сны поездов

Оторванные от мирских забот, члены бригады – иногда их было больше сорока и никогда меньше тридцати пяти – сражались с лесом от рассвета и до ужина: повалят гигантскую ель, распилят ее на бревна, такие, что едва с места сдвинешь; Грэйньеру эта работа представлялась не менее значительной, чем возведение пирамид – они меняли внешность горных склонов; они почти не разговаривали, разве только выкрикивали что-нибудь изредка; их бороды слипались и черствели от смолы, их кальсоны намокали от пота, пыль запекалась в складках их шей, под локтями, под коленями; от густого запаха смолы саднило в горле и щипало глаза, этот запах перекрывал даже вонь животных и душок навоза. В конце дня все валились спать – примерно там же, где валили деревья. Хижин на всех не хватало. Большинство мужчин спало в палатках – древних, тут и там залатанных мешковиной; впрочем, и мешковина, по словам Арна Пиплса, была вырезана из пехотных палаток Северной армии, времен Гражданской войны. Пиплс показывал пятна крови на ткани. Некоторые из этих палаток служили еще американским кавалеристам во времена индейских кампаний – и наверняка пережили тех, кому давали приют; во всякому случае, так считал Арн Пиплс.