Панарин, Василевский, Тарасенко, Бобровский. Русские дороги к хоккейной мечте

– В Челябинске мы играли в первой группе детского хоккея – с Омском, Магниткой, другими хорошими командами, – рассказывает Белоусов. – В Подольске – во второй. Он приехал – навыки хорошие, техника. Всех обманными движениями раскидывал. Видел много раз, как вратарей обманывал и из-за ворот им забивал. Причем помногу. Вроде за игру ничего не сделал, но раз – и вот уже две! «Витязю» 91-го года он очень сильно помог.

А вот жить в интернате было непросто. Жора Белоусов, когда совсем допекало, звонил маме в слезах: «Мне здесь тяжело. Кормят плохо, старшаки все отнимают. Придешь, покушать купишь – борцы и боксеры все забирают…»

Номера были маленькими, но набивали в них по восемь человек, в два яруса. Двери не закрывались, заходи кто хочешь. О каком-либо личном пространстве не могло быть и речи. Оно возникало только в те минуты, когда на общий номер раздавался звонок, и дежурная кричала: «Панарин, к телефону! Дед!»

– Я очень вспыльчивый, очень, – признается Панарин. – Меня даже зажигать не надо. Напишет кто-то грубоватый комментарий в Инстаграме – сразу завожусь, отвечаю. Но проходит десять минут, мне становится по фигу. А если человек еще скажет: «Извини» – я его вообще расцелую. А вспыльчивость – она из интерната. Я такой агрессивный, потому что приходилось постоянно защищать себя. Был самым маленьким и худым, и надо было быть всегда готовым к отпору.