На краю одиночества

Красиво.

– Хорошо. Они все-таки дети.

– И темные. – Глеб пошевелил плечами, впрочем, надеяться, что шкура сползет вместе с печатями, не стоило. Так, еще поноет, покровит. И надо будет поставить пару других на всякий случай. – Тьма, она меняет человека.

Он поднялся:

– Где у вас кухня?

– А вы…

– Ты.

– Тогда и ты… то есть не на вы, – она слегка смутилась. – Там. Уверен, что дойдешь?

– Дойду. Это просто небольшое истощение. Скорее нервное, чем физическое. Скоро пройдет. А вот спать нельзя. Не сегодня. Доберутся.

На кухне все так же пахло травами. И мясом. И корицей. Ванилью. Острыми специями. Еще чем-то странным…

– Ангрекум, – Анна поставила на ладонь крошечный горшочек с крошечным же растением. – Они пахнут по ночам. А этот и вовсе невозможно.

Цветок по сравнению с самим растением выглядел огромным.

– Если запах раздражает, я уберу.

– Не стоит.

Невероятная белизна его ослепляла. И… раздражала. Возникло вдруг желание схватить этот треклятый горшок и запустить им в стену, а потом пройтись по осколкам. Глеб заставил себя отвлечься.