Дом на Баумановской

Впереди показались мрачные в темноте осеннего неба шпили и купола храма Христа Спасителя, вокруг кружили, каркая, стаи воронья. Нет, не спасется, и просить нечего ни у бога, ни у черта. Человек этот, что шел за ним, не знает пощады, на лбу его чудовищный шрам – в войну голову его чуть не разрубили надвое, выжил, наверняка продав душу какой-то темной силе. Не человек он, страшный механический зверь с поврежденным разумом. Не остановится ни перед чем.

Обогнув сквер у храма, Баранов нырнул в кусты в надежде, что этот маневр останется для преследователя незамеченным.

Три оглушительных выстрела спугнули с деревьев целую стаю ворон, усевшихся было на ночную спячку. С бранными криками снялись они с веток и взмыли в воздух к тонущим в черноте осеннего неба крестам.

Старший следователь Алексей Фролов совершенно не чувствовал себя ни старшим, ни следователем.

Окончив строительный факультет Института инженеров транспорта еще в 26-м, Алексей, будучи на хорошем счету в райкоме комсомола, просил-умолял заведующего орготделом зачислить его в список московского комитета мобилизации комсомольцев в институт практикантства при уголовном отделе губсуда – попытать счастья стать сыщиком. Очень многие его знакомые ушли в следователи, и он хотел. Прошел стажировку, с успехом держал экзамен в аттестационной комиссии перед председателем Стельмаховичем и губпрокурором Швецовым, который был особенно пристрастным в определении пригодности на должность старшего следователя. И вот сбылась заветная мечта – теперь он работает в следчасти при прокуратуре в Столешниковом переулке, занимается уголовными делами, проводит дознания, имеет служебный автомобиль, собственный кабинет в два окна, со столом и телефоном. Все бы ничего, и справляется неплохо, но душащее чувство, что он плавает, что он – самозванец, ничего не смыслящий в следственных вопросах, не дает ему и шага ступить самостоятельно.