Когда ты вернешься ко мне

Но в то же время я здесь, и это даже больше, чем можно было надеяться. Это идеально.

– Я собираюсь начать с того, что разбужу ваши одурманенные летом умы, – произнес мистер Рейнольдс. Приятный на вид учитель математики с торчащими усами и в очках с толстыми стеклами нарисовал на белой доске синим маркером оси x и y. – Для начала освежим в памяти информацию о связи между дифференцируемостью и непрерывностью функции.

Я вздохнул с облегчением. После всего сумасшедшего дерьма, которое произошло на вечеринке Ченса в субботу, я все выходные старался не думать о тех двух минутах с Холденом Пэришем в чулане. В моей жизни и так было слишком много путаницы и неясных эмоций; больше мне не нужно. Математика – точная наука. Конкретная. В ней действуют нерушимые правила.

До той ночи я думал, что и моя жизнь такая же.

В окно проникал утренний свет, пока весь класс математического анализа – всего около двенадцати человек, так как предмет был необязательным – вытаскивал карандаши и открывал блокноты. Когда я снял с себя форменную куртку, то задел свой карандаш, и тот упал и откатился мне за спину. Харрис Рид, худой, жилистый парень, которого я знал по прошлогодней алгебре, поднял его и, застенчиво улыбаясь, протянул мне.