Вересковый мед

– Добро пожаловать в замок Кинвайл, отважные тавиррские воины – гроза женщин, детей и дворовых кур, – произнесла девушка, отвесив шутовской поклон шапкой. – Надеюсь, наш петух проявил к гостям должное уважение и сдался сразу, как только увидел ваши шпоры? А если он сильно докучал вам, милорд Адемар, то уж простите его невоспитанность. Он такой же дремучий, как и все балериты, да к тому же ещё и замухрышка. Но вы всегда можете сжечь его на костре за… пособничество.

Сзади раздались смешки его людей, довольно тихие, но Викфорд их услышал.

А вот её глаза не смеялись. Эти глаза, холодные, как изумруды, и такие же острые, как грани этого камня, а в них столько ненависти и злости, что эту ненависть Викфорд ощутил на коже ледяным ужом, совсем как в том лесу, когда она выстрелила в него. Сомнений не осталось – это она. Отравленная стрела принадлежала ей.

И Викфорду показалось, что этот взгляд, полный изумрудного льда ненависти, вошёл второй стрелой ему в самое сердце.

Ведьма! Настоящая ведьма!

А её слова, сказанные с такой издёвкой, прозвучали как пощёчина. Хлёсткая и громкая, и Викфорд никогда не чувствовал себя таким униженным, как в этот момент. И это был момент его слабости, а слабости в себе он не терпел. На него нахлынула злость, такая сильная, что даже лихорадка под её натиском будто отступила.