Любава

А вскоре девушка-прислужница от жены прибежала – у той схватки начались. Кузьме и вовсе не до строителей сделалось – в часовенку бросился, на колени перед иконой Господа нашего Иисуса Христа рухнул да земные поклоны класть принялся, от всей души умоляя Его подарить ему сына.

Жена Кузьмы Ивановича в родах в тот раз почти сутки промучилась, и все то время боярин, лелея в сердце надежду, клал земные поклоны. И лишь когда раздалось робкое «Барин…» за спиной, обернулся к сенной девушке, его позвавшей, и тогда только осознал, что на дворе уж солнце вовсю светит.

– Барин, вас барыня Екатерина к себе кличет, – теребя концы завязанного под подбородком платка, проговорила девушка. – Порадовать вас желают.

– Родила? – с надеждой во взгляде, все еще стоя на коленях, поинтересовался Кузьма.

– Ага… Родила… – кивнула девчонка.

– Кого? – с замиранием сердца произнес боярин.

– Не велела барыня говорить. Ступайте сами, – дерзко ответила девчонка и, развернувшись, побежала обратно.

Перекрестившись в последний раз и шепча молитву, Кузьма кряхтя поднялся с колен и на плохо слушающихся, затекших от долгого стояния на коленях ногах засеменил к терему.