Четыре сезона. Сборник

Энди бесстрастно смотрел на него глазами, как лед. Похоже, он даже не слышал обращенных к нему слов. К сожалению, я уже не мог втолковать ему, что почем, объяснить азы тюремной жизни. К азам тюремной жизни относилось, например, следующее: никогда не встревай в разговор охранников, помалкивай в тряпочку, пока тебя не спросят (а спросят – ответь то, что от тебя ждут, и снова помалкивай). Черный ты или белый, краснокожий или желтолицый – в тюрьме все едино, здесь на всех нас печать равенства. В тюрьме все – черномазые, и лучше сразу свыкнуться с этой мыслью, если желаешь выжить при таких начальничках, как Хэдли и Грег Стаммас, которые тебя прикончат и глазом не моргнут. Кто сидит на казенном харче, тот, считай, перешел в собственность государства, и горе тому, кто забудет об этом. Я видел таких, которые лишились глаза или пальцев на руках-ногах, а одному даже укоротили его сокровище, и он еще был рад, что дешево отделался. Я бы сказал, что песенка Энди спета. Ему, пожалуй, позволят помахать до вечера кистью, а в душевой его встретит громила с бритвой, который подрежет ему на ногах сухожилия и оставит корчиться на цементном полу. От громилы, правда, можно откупиться пачкой сигарет или тремя самокрутками. Я бы сказал Энди, чтобы он, по крайней мере, не лез на рожон.