О Гриньке, о Саньке и немного о девчонках

Потянул я палку – длинная. А свою Гринька торопливо махнул в сторону. По-моему, у него обе палки были длинные.

Прилаживал лыжи Гринька долго и старательно. Ремни привязал к валенкам бечёвкой. Пошаркал взад-вперёд, чтоб получше скользили, поглядел вниз, зажмурился и…

Под горой, вправо от нас, стояла старая-престарая баня без крыши. Она была настолько дряхлая, что в деревне никто не знал, чья это баня и сколько времени она тут торчит.

И вот гляжу: Гринька что-то всё воротит и воротит к этой бане. Кричит что-то, здорово так кричит, а мы с Васьком никак не поймём – что.

– Поёт это он, – сказал Васёк.

– Да нет, Васьк, – сказал я, – не похоже. И баня-то совсем рядом, и визжит он, как поросёнок недорезанный.

– Радуется.

Вдруг Гринька подпрыгнул, как козёл, ударился об снег, подскочил и кулём брякнулся в угол бани. Из бани только труха посыпалась.

– У-у-ух! – выдохнул Васька.

Мы сбежали вниз.

Гринька, как циркач, кувыркался в сугробе, зажал голову руками и орал. Ох и голосище у него прорезался!