Сезон отравленных плодов

Стыд-и-срам приглядывал за Женей, как темный властный бог, ждал за углом и выбирал момент для главного удара. И привели к нему двухтысячный, две тысячи четвертый и уж точно две тысячи пятый – все они стали чередой падений Жени в собственных глазах и глазах тех, кто знал.

Но начало неотвратимому положил, конечно же, девяносто пятый.

В девяносто пятом Женя получила первую похвальную грамоту – за активное участие в жизни школы. На утреннике перед Первым мая она сыграла Колобка. Помадой ей намазали на щеках два румянца, на грудь повесили огромный круг из желтого картона, на котором бабушка нарисовала лицо – два глаза и улыбка. Женю за этим кругом почти не было видно, он был тяжелый и неудобный, руки затекали его придерживать, но Женя терпела и тараторила вызубренный дома текст. Косилась на бабушку в первом ряду: нравится, нет? Бабушке, ясное дело, нравилось, она кивала в такт строкам и губами повторяла: «Я по ко-ро-бу скре-бён, по су-се-кам я ме-тён!» Молодец, сказала ей потом.

Еще всем классом пели «Крылатые качели», и Женечка стояла впереди и пела громче всех, как же они летят, эти качели. И представляла, как на них захватывает дух.