Дочь нечестивца

Спать не хотелось, и, чтобы чем-то себя занять, девушка ходила из стороны в сторону, поглядывая то на запертую дверь, то на окошко под потолком, слишком узкое, чтобы в него протиснуться. Вскоре ей принесли поесть, но от страха крутило живот, и Нейт не смогла проглотить ни кусочка. Только попила воды из кувшина. Последними словами она ругала себя за то, что не попыталась сбежать раньше, пока была возможность. Низам охранял её не столь тщательно, видимо, полагая, и, надо сказать, справедливо, что болезнь – лучший стражник.

Взгляд девушки упал на кувшин с водой. Она опустила его на пол рядом с кроватью, решив, что больше никому не позволит над собой надругаться: когда Панахази или какой-нибудь другой мужчина на неё набросится, Нейт оглушит его ударом по голове и скользнет в открытую дверь. Её даже не волновало, если она кого-нибудь нечаянно убьет, наоборот, боялась, что удар выйдет слабым или она не сможет дотянуться до стоящего на полу кувшина.

 Неизвестность измотала Нейт: она так ждала и страшилась этого момента, что, когда дверь наконец открылась, испытала одновременно и ужас, и облегчение. На пороге она увидела старого египтянина с пузом, нависающим над белоснежным схенти. Низам продал её в бордель. Возможно, не самый худший, раз у каждой рабыни была отдельная комната, чтобы принимать клиентов, а не одна общая циновка на всех за занавеской в углу какой-нибудь захудалой таверны. Но это не утешало. После всего случившегося мысль о том, чтобы разделить с мужчиной постель (особенно, с таким – некрасивым, втрое её старше), вызывала брезгливый протест. Нейт готова была убить, лишь бы не позволить к себе прикоснуться.