Будет страшно. Колыбельная для монстра

– Ладно, Никитос-попадос. Прости, мне бежать надо, – Илья встал из-за стола. – У меня стрелка на Колючке с Бариновым. Через полчаса. Я пошел. Ты не ссы, никто тебя ни в чем не обвиняет. И не будет обвинять, вот увидишь. Гошан сам так решил и сам все сделал. А ты не ссы. Прорвемся.

Илья доел картошку с тарелки Никиты и скрылся. Никита вышел следом. Дождавшись, когда и он исчезнет из виду, покинул свое убежище и Гоша.

Он шел по улице в сторону гаражей, особо не прячась. Да и от кого? За целый день Гоша не встретил на улице ни души. Куда все подевались? На дачах своих да на речке бухают, наверное…

Гоша был зол и разочарован. Ему стало все равно, поймают его менты или нет.

«Гошан сам так решил и сам все сделал…» Они что, серьезно? Серьезно думают, что Гоша убил Таню? Да они же знали, что он был влюблен в нее! И Никита знал! Гад… А теперь, значит, думает, что раз Таня участвовала в развенчании Гошиного представления, то Гоша ее за то и убил? Да? Так получается? И наш благородный Никитос, значит, страдает, что из-за развенчания Гоша двинулся с катушек и стал убийцей? Страдалец хренов этот Никитос!