Трефовый интерес

Лиза слушала и смутно понимала, что этот разъевшийся, самоуверенный боров – не кто иной, как Женин начальник, Пал Палыч. Но что с ним стало? Она помнила его подтянутым, стройным энергичным мужичком. Неужели какие-то пару лет так изменили его? Последний раз они виделись три года назад, на Женькином юбилее.

Толстяк все говорил и говорил, и народ, измученный ранним подъемом, долгим стоянием в церкви и промозглой стужей на кладбище, смотрел на него с плохо скрытой злостью. Наконец он закончил, выпил, не чокаясь, одним махом, и потянулся вилкой к блюду с селедкой. Подцепил кусок с прилипшим к нему луковым колечком и кинул в рот. Сразу все ожили. Стали накладывать салаты, тащить к себе на тарелки колбасу, мазать икру на тонкие лепестки багета…

Лиза почувствовала, что ее тошнит. В рот не лезло ничего, даже кутья. Она выпила водки, и ее передернуло. Захотелось, чтобы за столом стало пусто. Чтобы все эти люди, невесть как связанные с Женькой, исчезли, а сама она оказалась в квартире. Плотно завесила бы шторы, выключила свет во всех комнатах, повалилась на постель и плакала бы, плакала, до сладостной пустоты в голове, до судорог в горле, до того, как слезы полностью не иссякнут, а боль не станет тупой…