Он уходя спросил (адаптирована под iPad)

– Сто тысяч, – сказала Хвощова. – Половину вперед, вне зависимости от результата. Чековая книжка со мной.

– Нисколько не возьму. Хоть миллион! – твердо ответил я, подумав: ныне отпущаеши, Господи. Теперь я больше не буду мучиться «Грехопадением», я искупил вину перед собственной совестью. Да, я взял тридцать тысяч, но отказался от ста.

Однако Алевтина Романовна только дернула краем полногубого рта.

– Мне все равно, возьмете вы плату или нет, но вы немедленно едете со мной в Россию. Тот ваш рапорт по-прежнему у меня. Как и расписка, которую я у вас взяла для гарантии. Если вы откажете, я отправлю эти бумаги вашему начальству и расскажу, почему вы тогда дали заключение о самоубийстве. Перестаньте кочевряжиться, Гусев! Время дорого! Мне устраивают беспрепятственный транзит в России, и всё же мы попадем в Петербург только послезавтра! Моя Дашенька в лапах преступников. Каждый лишний час – мука.

У меня задрожали колени. Только что я ощущал себя победителем и вдруг обратился в студень, в медузу – вроде той, что была изображена на стене океанографического буфета.