Двум смертям не бывать

Точно так же он проснулся и в ту ночь, но вместо того, чтобы, выругавшись, перевернуться на другой бок, – замер, пытаясь понять, что же не так. Рамон не верил в «чутье», но привык доверять ощущению опасности, даже если на первый взгляд оно казалось беспричинным. Он вскочил, отчетливо понимая, что скорее всего совершает глупость, подхватил лежащий у изголовья меч (еще одна глупость – кого опасаться в доме, где нет чужих, а во дворе караулит один из его солдат). И только когда от окна метнулась тень, понял, что бессонница, похоже, спасла ему жизнь, и закричал во все горло, зовя людей.

Ночной тать оказался совсем молодым парнем, едва ли не младше самого Рамона. Молодым и глупым – вместо того чтобы пуститься наутек, попытался достать врага ножом и, даже когда в комнату ворвались солдаты, все бросался на них, что-то крича по-своему, пока не упал замертво. На нем не нашлось ни украшений, ни гербов, ни каких-то заметных вещей, о которых можно было бы потом поспрашивать в городе – мол, не знают ли владельца. Да и нож на поверку оказался старым и дурно заточенным.