Яга Абыда

– Шевелись, глазастая. Не наше это место. Налево сворачивай.

Ярина тяжело повернулась вперёд и обнаружила, что стоит на перекрёстке. Выложенная камнем дорога вела к Терему, и тонкий щебет доносил ветер с той стороны. Заросшая тропа, клочковатая, выжженная и усыпанная золой, манила вниз, круто уходила к обрыву, теряясь в кривых липах.

– Налево?

– Налево, налево. Направо – Золотой Сад. Там Царевны свои яблони растят. Туда ходят, только если память хотят похоронить да заново вырастить. А нам с тобой каменные огни нужны.

– И ни на секунду туда нельзя? – протягивая руку раскрытой ладонью к теплу, к свету, прошептала Ярина.

– Ни на секунду.

Ещё один светлячок сел на ладонь – только не золотистый, а серый, покрупней, похожий на поздний снег. Ещё один опустился на волосы, на подол приземлилась целая гурьба.

– А эти в тебе тень чуют, к реке зовут, – объяснила Яга. – Пойдём.

Как во сне, плохо видя, куда движется, зачем, как в тумане, как в густом киселе тронулась Ярина следом. Серые светляки превратились в настоящий снег, только он не таял, не холодил – знай себе летел в воздухе, вспыхивая, освещая путь. Оглянувшись через плечо, ученица Яги едва различила позади золотое сияние: скрывались дивные цветы, птицы-невидимки, светлостволые яблони. А впереди, громче, шире несла свои перекаты река, тёмная Калмыш, укрытая по берегам рябиной и камышом, с водами, способными уводить в сны, отбирать память.