Шестидесятники. Литературные портреты

• И все бухие пролетарии,
• Все тунеядцы и жулье,
• Как на комету в планетарии,
• Глядели, суки, на нее…
• Бабье вокруг, издавши стон,
• Пошло махать платочками,
• Она ж, как леди Гамильтон,
• Пила ситро глоточками.
• Бабье вокруг, – сплошной собес! —
• Воздев, как пики, вилочки,
• Рубают водку под супец,
• Шампанское под килечки.
• И, сталь коронок заголя,
• Расправой бредят скорою,
• Ах, эту дочку короля
• Шарахнуть бы «Авророю»!
• <…>
• А между тем пила и кушала,
• Вложив всю душу в сей процесс,
• Благополучнейшая шушера,
• Не признающая принцесс.

И когда он заклинает ее – «Держись, держись!» – это вечная его нежность, вечное сострадание к пижонству, не путать со снобизмом.

В его «Новогодней фантасмагории» есть и еще одна важная проговорка: «поросенок с бумажною розой, покойник-пижон», с которым в конце концов перепутали запретного барда, главное украшение стола. Их сожрали вместе, не различая, где кто. «Покойник-пижон» – точная автохарактеристика, особенно если учесть, что Галич писал «Новогоднюю» в тот печальный свой период, когда, так сказать, уже примерял смерть и пытался глядеть на себя из будущего: «Бояться автору нечего – он умер лет сто назад». О Галиче-пижоне я слышал много, в том числе от людей, знавших его и любивших, и звучало это у них чрезвычайно одобрительно. Михаил Львовский – превосходный поэт, автор «Вагончиков» и «Глобуса», однокашник Самойлова и Слуцкого – восхищенно признавал: «Галич был пижон – и красавец!» (Львовский первым начал систематически записывать Галича и обладал огромной коллекцией авторской песни). «Галич был барин, а достался снобам», – еще жестче говорила Инна Туманян, крупный и сильный режиссер, создатель «Когда я стану великаном», «Соучастников» и документальной половины фильма «Любить». Пижонство, поза, неотступная мысль о том, как ты выглядишь, – это, может, и плохо, и уж во всяком случае советская власть нам без устали это внушала. Но с другой стороны – это единственный реальный стимул не стать сволочью.