Пустой человек

Эммануил… Моня, стало быть. Имя так себе, а человек хороший, я таких сразу от сволочей отличаю. По содержимому карманов, хотя пиджак теперь редкость. Мы ж не менеджеры какие.

Я бы полежал ещё, но собака прибежала. Рыжая, дворовая, хриплого обнюхала и хвостом завиляла. А на меня оскалилась, зарычала. Пришлось встать. Левая штанина умеренно чистая, а правой словно камин чистили: потёки и сажа. Но хоть сухая, не обоссался. Уже прорыв, а то знаю я, как бывает, если вторая неделя запоя. Третья. Не помню.

– Пошла вон, пошла! Слушай, Моня…

– Эммануил. Я тоже не люблю, когда сокращают.

Я аж поперхнулся. Язык сломать можно, но позиции неравны: бутылка–то у него. Тут любое имя выучишь, куда деваться. Арнольд Шварценеггер было бы неудобнее.

– Пардон муа, Эммануил. А стакан есть? Мы же воспитанные люди.

Сам себя троллю. В лужу посмотри, воспитанный, ты ж не то, что из горла – из этой самой лужи готов лакать. Лишь бы потушить огонь внутри, рядом с блёвным колобком в кишках.

– Стакана нет, – огорчился хриплый. Потом просветлел лицом, руками замахал. – Зато знаю, где есть. Рядом тут. Ребята квасят, заодно закусь. Дойдёшь?