Дар
- Одни картины да киоты
- в тот год остались на местах,
- когда мы выросли, и что-то
- случилось с домом: второпях
- все комнаты между собою
- менялись мебелью своей,
- шкапами, ширмами, толпою
- неповоротливых вещей.
- И вот тогда-то, под тахтою,
- на обнажившемся полу,
- живой, невероятно милый,
- он обнаружился в углу.
Внешний вид книги приятен.
Выжав из нее последнюю каплю сладости, Федор Константинович потянулся и встал с кушетки. Ему сильно хотелось есть. Стрелки его часов с недавних пор почему-то пошаливали, вдруг принимаясь двигаться против времени, так что нельзя было положиться на них, но, судя по свету, день, собравшись в путь, присел с домочадцами и задумался. Когда же Федор Константинович вышел на улицу, его обдало (хорошо, что надел) влажным холодком: пока он мечтал над своими стихами, шел, по-видимому, дождь, вылощив улицу до самого ее конца. Фургона уже не было, а на том месте, где недавно стоял его трактор, у самой панели осталось радужное, с приматом пурпура и перистообразным поворотом, пятно масла: попугай асфальта. А как было имя перевозчичьей фирмы? Max Lux. Что это у тебя, сказочный огородник? Мак-с. А то? Лук-с, ваша светлость.