О. и Т.
– Вы как? – спросил я.
Переговоры не казались мне ненормальными.
Я был не безмозглым мачо, я не мог причинять женщине неудобства.
– Терплю. Внутри ураган, но привыкну.
Импульс, пробежавший по Ольгиному телу, в самом деле напомнил преддверие торнадо.
– Поцелуйте мне грудь, пожалуйста.
Я подался вперед, нагнулся, поймал губами сосок.
– Сильней. Целуйте сильно, кусайте. Тут хочется чтобы было больно.
– Но…
– И попу, пожалуйста, сдвиньте мне посильнее.
Слияние с Ольгой из-за всех этих реплик казалось до ужаса обыденным и шло вразрез с классическими штампами.
Тут не было намека на какие-нибудь вдохи и выдохи при нарастающей Луне.
4
– Все. Ура, получилось.
Слова прозвучали спокойно, точно речь шла о том, что Ольга впервые испекла новый пирог и он вышел не сырым и не сухим, а идеальным.
В российской культуре о сексуальном удовольствии полагалось говорить иначе.
На самом деле слов сейчас не требовалось – никаких вообще.
Невозможно было сымитировать счастливо покрасневшее лицо; да и влага, пролившаяся между нами, относилась не ко мне.