О. и Т.

Для меня – впадающего в возрожденческое титаномыслие – действо было слишком динамичным.

Стулья на мезонине стояли доисторические – не тонкие венские, а дубовые, приемлемые для нагрузок.

Я опустился, прочно оперся на спинку.

Нужный градус еще не пришел.

Ольга это заметила – умная, никуда не торопила, стояла, источая запах женщины.

Подстегивая себя, я опустил руку на низ ее сильно заросшего живота.

– Валерий просил меня побриться, а мне не хочется, не люблю.

Интимные места, выскобленные до зеркального блеска, были Валеркиным пунктиком.

Я не понимал таких пристрастий.

Мне нравилась буйная растительность семидесятых – известная, конечно, лишь по винтажной порнографии.

– Я тоже не люблю обритости, – сказал я. – У вас в самый раз, Ольга.

– Спасибо, Виктор, – она ласково улыбнулась. – Приятно слышать.

Что было в этом месте у Татьяны, я не помнил – точнее, не разглядел.

Я отметил лишь, что грудь у старшей в самом деле огромная, а соски некрасивые, причем левый больше правого.

– Идите сюда, – позвал я.