Гранд-отель «Европа»

– Cлева у нас здесь библиотека, – сказал мой проводник, – а за ней – Зеленый зал и Китайская комната. В другом крыле расположены гостиная, зал для завтраков и наш скромный ресторан, в котором я забронировал для вас постоянный столик у окна с видом на перголу, розарий (или то, что от него осталось) и мерцающий за ними пруд. Фонтан, увы, вот уже несколько лет как вышел из строя, но смею вас заверить, что наш повар сделает все от нее зависящее, дабы сгладить это досадное недоразумение и настроить вас на благодушный лад.

В фойе висела фантастическая, захватывающая дух старинная люстра.

– Одна из наших жемчужин, – сказал мажордом, от чьего внимания не ускользала ни одна деталь, в том числе и мой интерес к люстре. – Только весьма прихотливая в обиходе вещица. Вы обратили внимание на портрет над камином? И наверняка узнали выразительно благородные черты Никколо Паганини. Я первым соглашусь с вами, если вы возьметесь утверждать, что по уровню живописи эта картина далеко не шедевр. Она создана достойным, но не столь именитым мастером, который даже при жизни не прославился тем, что опережал свое время. Тем не менее мы очень ею дорожим, потому что она была написана с натуры прямо здесь, в нашем отеле, где на пике славы скрипач-виртуоз останавливался проездом по пути к овациям и фурору в великих монарших дворах Европы. Предание гласит, что в этом фойе он по собственному желанию продемонстрировал свое искусство в знак признательности за превосходный steak aux girolles, который ему здесь подали. Это блюдо, переименованное с тех пор в «стейк Паганини», и по сей день является гордостью нашего меню. К сегодняшнему ужину мне было бы сложно порекомендовать вам нечто более изысканное.