Голодные игры. И вспыхнет пламя. Сойка-пересмешница (сборник)

– Да, Китнисс, – говорит он доверительным тоном, – когда я увидел тебя на церемонии открытия, у меня буквально остановилось сердце. А что ты подумала, увидев свой костюм?

Цинна поднимает бровь: честно!

– Вы имеете в виду, после того как я перестала бояться, что сгорю заживо?

Взрыв хохота, неподдельного, со стороны зрителей.

– Да, именно, – подтверждает Цезарь.

Кому-кому, а Цинне стоило об этом сказать.

– Подумала, что Цинна замечательный, и это – самый потрясающий костюм из всех, какие я видела. Я просто поверить не могла, что он на мне. И не могу поверить, что сейчас на мне это платье. – Я расправляю юбку. – Вы только посмотрите!

Пока зрители ахают и стонут, Цинна едва заметно показывает пальцем: покружись!

Я делаю один оборот, вызывая еще более бурную реакцию публики.

– О, сделай так еще! – восклицает Цезарь.

Я поднимаю руки вверх и быстро вращаюсь снова и снова, чтобы юбка развевалась, и меня охватывали языки пламени. Народ безумствует. Остановившись, я хватаюсь за руку Цезаря.

– Не прекращай! – просит он.