Жена башмачника

Коляска священника стояла у входа в монастырь. Солнце еще не поднялось над Вильминоре. Так рано просыпались только фермеры и деревенский пекарь. До рассвета оставался еще целый час.

Игнацио Фарино пил крепкий кофе с горячим молоком, макая в него краюху вчерашнего хлеба, пока сестра Тереза готовила на плите яйца.

– Да тут тайная вечеря, сестра, – пошутил Чиро.

– Не знал, что чувство юмора просыпается до зари. – Эдуардо вытащил табурет и сел. Чиро налил им по чашке кофе – сначала брату, потом себе.

– Спасибо, что встал пораньше и подоил корову, – сказала сестра Тереза.

– Я еду в Нью-Йорк и не знаю, когда снова увижу живую корову.

– Умение обходиться с коровами пригодится повсюду, – сказал Игнацио. – Я слышал, в Америке выпивают прорву молока.

– Игги, я собираюсь стать сапожником!

– Мне всегда хотелось пару черных кожаных ботинок с голубыми гетрами и перламутровыми пуговицами. Вот что тебе скажу – я попрошу жену взять карандаш и обвести мою ногу на оберточной бумаге. Пришлю отпечаток, и ты сошьешь мне ботинки. А ты, – Игнацио повернулся к Эдуардо, – ты будешь молиться за меня и устроишь мне пару индульгенций, если они мне понадобятся.