Простить нельзя помиловать
– Зря ты так, Алла. – Он повернулся к ней спиной, взялся за дверную ручку. – Все ребята против того, чтобы ты снова Петровича замазывала. Он только на ноги встал. Слесарем переоформился. Сейчас снова начнут его трепать, с работы уволят. Зря ты. Коллектив не поймет.
– Коллектив – это кто? Клавка твоя сухожопая? – прошипела она ему в спину.
Тимур, не поворачиваясь, вышел. Дверь закрыл тихо, плотно. А Алла, вернувшись за свой стол, вдруг расплакалась.
Все, это конец, поняла она. Он ее списал. Бросил. И врать ей теперь ему даже невмоготу.
– Сволочь! Все сволочи! – шептала она, глотая слезы. – Я вам всем еще покажу! Вы еще обо мне услышите! Вот я вам…
Глава 8
Звягин стоял у кабинетного зеркала, отколотого вверху слева в форме треугольника. Кто отколол, почему, куда делся осколок – он не знал. Когда он вселился в этот кабинет, этот дефект уже был. И он, каждый раз глядя на себя в разбитое зеркало, думал, что это плохая примета. Что давно пора его снять со стены возле двери. И повесить другое. Не так уж и дорого. Мог бы средства и из собственного кармана достать. Но все что-то мешало и мешало. И благие намерения вспоминались, лишь когда он глядел на свое отражение и досадливо понимал, что его ауре в один прекрасный момент может настать конец. Она истончится, превратится в выжженное поле.