Каждый час ранит, последний убивает

Нет, я не могу понять, за что я «отвечаю».

Когда Шарандон возвращается в гараж, уже почти полночь. Тама лежит лицом на верстаке, рядом с прибитой гвоздем рукой. Ее спина сгорблена, она не двигается.

– Вопросы остались?

– Нет, месье. Помогите мне, пожалуйста…

Он включает свет и приближается, в руках у него плоскогубцы. С их помощью он захватывает шляпку гвоздя. Тама стискивает зубы. Он резко дергает гвоздь, освобождая Таму от невыразимой боли. Она падает, прижимая руку к животу. Во рту металлический привкус. Она прикусила себе до крови язык.

– Пошевеливайся… Живее, а то на ночь тут останешься!

Тама поднимается и идет за ним. В кухне их ждет Сефана, с ватой и бутылкой спирта. Шарандон сажает Таму на стул, и та кладет на стол то, что осталось от ее руки. Сефана старается не смотреть на изувеченную руку девочки, ей не по себе. Она льет немного спирта на открытую рану, и из глаз Тамы брызгают слезы. Но она не издает ни звука.

Затем Сефана клеит с двух сторон пластырь. Как будто хочет спрятать проходящую сквозь ладонь дыру. Может быть, чтобы больше не видеть следов варварства, на которое оказался способен ее милый муж.