Вечный шах

Пришлось взяться за вилку.

Поблагодарив Дубова за угощение, Ирина хотела перейти к сути, но Анатолий Иванович ее остановил:

– Кушайте, кушайте. Когда я ем, я глух и нем.

Ирина покорно ела безусловно полезную и питательную, но не слишком вкусную котлету и думала, что мало найдется на свете людей, которым так подходит их фамилия, как судье Дубову.

Квадратная голова на мощной шее напоминала чурбачок, на котором кто-то ради шутки вырубил топориком нос, рот и небольшие глазки, да и весь он был такой, крепко сколоченный. Одевался Анатолий Иванович тоже с какой-то деревянной добротностью. Всегда облачен в костюм цвета мокрого асфальта, в отглаженной сорочке и неярком галстуке, ботинки начищены до блеска. Лишь изредка, когда у него не было заседаний, Дубов позволял себе надеть под пиджак водолазку и в эти дни чувствовал себя, наверное, очень дерзким и раскованным парнем. Среди коллег Дубов считался хорошим профессионалом, но ограниченным человеком, а говоря без экивоков, занудой. Казалось, он, привыкнув руководствоваться законом, обо всем остальном тоже перестал составлять собственное суждение, принимая общепринятое мнение как данность, и настолько в этом преуспел, что, когда его на волне антиалкогольной кампании избрали председателем общества трезвости, действительно бросил пить. Точнее, как он сам выразился, «ограничил прием алкоголя до минимума, делая исключение только для таких глубоко укоренившихся традиций, как свадьбы и похороны».