Тьма египетская

Ее мягкая рука легла на его русые кудри. Своей ладонью он перехватил ее мелкую ладошку и поднес ее к губам.

– Какая ты теплая, Глашенька, – прошептал он. – Ручки, мои нежные ручки, они у тебя все такие же. Только пахнут молоком.

Она в смущении одернула руку, но он удержал ее у своих губ.

– Как ты изменился, Володя… Ты помнишь мои признания тебе в любви? Мне было так больно тогда, когда ты отверг меня.

– Прости, родная. Я просто был слеп тогда. Я был слеп и глух. Когда наш дух разъединяется с телом, то, спустя время, на многие вещи мы смотрим иначе. Мы видим все свои поступки, и сами для себя являемся судьями. О, Глашенька, если бы ты знала, как я судил сам себя за все грехи. А более всего я судил себя из-за тебя. Ведь ты судьбой моей должна была бы стать. А я? Прогнал тебя… Выдал замуж за жалкого недоумка… А далее… Боже, через что только ты прошла из-за меня. Девочка моя любимая. Прости меня, моя любовь. Прости!

– Володенька, – она гладила его по голове. – Счастье мое, родной мой… Я давно тебя простила, – тонкие пальцы смахнули набежавшую слезу. – Господи, даже не так! – горячо зашептала она. – Я всё вру, Лоденька. – Я любила тебя так, что не смогла до конца осудить ни один твой проступок. Ни один. Я всюду искала тебе оправдания. В моем сердце не было и тени осуждения, либо злости на тебя. Один лишь бог ведает о том, как я тебя люблю. Эта любовь сильнее смерти.