Элегии родины

Отец опустил глаза к тарелке – было видно, как он сдерживается. Роксана встала, ласково погладила его по плечу.

– Кто-нибудь хочет еще наан?

Она смотрела на мужа.

– Спасибо, мне хватит, – ответил Насим по-пенджабски.

– Не могу отказаться, Рокс, – сказал отец, будто ему возражая. – Слишком они хороши.

Она улыбнулась, обернулась ко мне.

– Я еще этот не доел, – показал я на тарелку.

Роксана направилась в кухню, но в дверях остановилась и оглянулась на нас:

– К тому времени, как я вернусь из кухни, постарайтесь избавить организм от спорщицкого задора, – сказала она любезно.

– Никаких споров, – ответил Насим, заставляя себя улыбнуться.

Когда она вышла, он снова повернулся к отцу:

– Понимаешь, бхай, эффекты войны всегда личные, но на самом деле война – наименее личная вещь из всего, что есть на свете. Поэтому на нее так сложно смотреть объективно.

Отец подбирал соус ломтиком хлеба, делая вид, что всецело поглощен этим процессом. Когда он, не переставая жевать, поднял глаза, смотрел он на меня. И в его глазах было предупреждение.