Секс, насилие и алгоритмы: кино после Netflix

Бесчисленные столкновения, унесшие десятки, даже сотни миллионов жизней… И вот теперь Европа становилась единой.

Я, как и многие мои соотечественники, выходцы из страны двоемыслия – СССР, – неоднократно с недоверием всматривался в лица своих немецких друзей, коллег и партнеров, пытаясь обнаружить следы циничной игры, скептической иронии, хоть какие-то признаки «двойной морали», которые бы выдали мне их «подлинные» настроения, мол, все эти лозунги и речи про единую Европу – это хорошо, это удобно, и жить с ними правильно. Но на самом деле мы-то, мол, знаем – напряжение между странами и народами никуда не делось.

Но нет. Ни разу за много лет я не обнаружил ни лицемерия, ни скепсиса. Ничего, кроме искренней веры в новую европейскую идентичность.

В Россию я приехал в самом начале нулевых, во времена «новой стабильности» и укрепившейся веры в перспективы развития огромной страны и ее жителей. Во многих людях я чувствовал тогда твердую убежденность в наступлении другой жизни, назову ее термином из советских времен – «мелкобуржуазной» – с планированием карьеры, отдыха, путешествий, учебы, заботой о здоровье родителей и будущем детей. В общем, похожей на жизнь в тех странах, которые значительно раньше вышли из проблемных периодов своей истории и давно уже интенсивно развивались.