Мюзик-холл на Гроув-Лейн

В день, когда он решил усложнить себе задачу и создать новый ритмический рисунок с помощью забытой кем-то из зрителей трости, его застали с поличным. Рафаил Смит и Мамаша Бенни давно обсуждали между собой то, что Найдёныш, как прозвали Джонни Кёртиса члены труппы, в последнее время сам на себя не похож. Вечно осунувшийся, измождённый, какой-то весь примученный; одежда в беспорядке, глаза, сверкавшие нездоровым блеском – ну, на что это может быть похоже? В этом мире вдоволь соблазнов, вдоволь ловчих ям, а пороки юным душам часто кажутся привлекательнее добродетелей.

Он не сразу заметил, что за ним наблюдают. В тот вечер он чувствовал себя в ударе, впервые за долгое время ощущая полную власть над собственным телом и упиваясь тем, как чётко и послушно его ноги повинуются заданному ритму. Движения наконец обрели подобие той лёгкости, что восхищала Джонни в выступлениях Эдди Пирса, и аплодисменты старших товарищей стали первой наградой на тернистом пути к обретению подлинного мастерства.

Посовещавшись, старожилы труппы решили, что потенциал Найдёныша необходимо развивать, и уже на следующий день Эдди Пирс стал его наставником. Обучение Джонни не было лёгким. Одного природного чувства ритма для работы на сцене было мало. Худощавое, даже тщедушное телосложение и короткие ноги не позволяли ему претендовать на роль солиста, а вытянутое лицо с узким лбом, широкой массивной челюстью и оттопыренными ушами закрывало дорогу к амплуа артиста с лирическим репертуаром. (Надо сказать, Джонни Кёртис отлично сознавал недостатки собственной внешности и никогда не выходил к зрителям без шляпы, отвлекавшей внимание от его невзрачного облика.)