Гори

– Люди и маму всякими гадостями называли. И тебя – за то, что на ней женился.

За газетой воцарилось молчание. И неподвижность, которая Сару отнюдь не успокоила. Она и сама не знала, зачем так шпыняет отца. Ей никак не помещалась в голову эта странность: зачем нанимать создание, которому настолько откровенно не доверяешь? Отец ее был человек сложный, но никак не злой. Он сидел с матерью, носился с ней, как с младенцем, без единой жалобы, когда опухоль сожрала ей желудок всего за каких-то два месяца после постановки диагноза, положив конец браку, очень счастливому, но ни разу, ни единой секунды не легкому.

Вашингтон – это вам не Юг и даже не соседний Айдахо, где браки между белыми и черными до сих пор были вне закона. И не Орегон, который отменил закон о межрасовых браках всего каких-то шесть лет назад. Вашингтон сделал это, на минуточку, в 1868 году шестым из всех сорока восьми сделавших это штатов (так рано, что он и штатом-то еще толком не был). Он всегда был прогрессивным местом. Но глядеть в нем от этого не перестали. Косо глядеть. И записки кидать в почтовый ящик, которые юная Сара в конце концов, конечно, нашла. И неожиданное неприятие с другой стороны, противоположной. Сара сама с ним однажды столкнулась – в парикмахерской, когда мама повезла ее в Такому – «научиться, как справляться с этими твоими волосами». Целая комната хохочущих женщин, с кожей того же цвета, что и у матери, вдруг неуклюже замолкла, стоило только Дарлин и Саре ступить на порог. Нет, шум, конечно, тут же снова грянул, но пауза… – пауза-то никуда не делась. Она была, случилась. Так что, если подумать, ничего удивительного в отцовской злости не было. Естественная отдушина для мужчины, который женился по любви, очень дорого за нее заплатил и очень скоро потерял.