Хранить вечно. Дело № 3

– И всё, о чём он говорил, будет происходить с одобрения Сталина?

– Наш друг, не раз употреблял термин «культ личности», и именно в отношении Иосифа Джугашвили. Выводы делайте сами.

Бокий озадаченно нахмурился.

– Как-то это всё зыбко, Александр Васильевич… неконкретно. Хотелось бы более убедительного подтверждения.

– Никаких проблем. Арест с последующим расстрельным приговором достаточно для вас убедителен? Если верить этому бедняге, несколько лет у нас есть.

Барченко кивнул на лежащего мужчину. Тот словно понял, что речь идёт о нём – беспокойно заворочался, что-то неразборчиво забормотал, заскулил, попытался привстать. Не вышло – широкие кожаные ремни, притягивающие его к койке, держали крепко.

– Вы сказали: «У нас»? – Бокий поглядел на учёного с интересом.

– Моё имя тоже было названо в списке тех, кто будет расстрелян. Так что я, как вы понимаете, есть сторона заинтересованная.

– Какие-нибудь объяснения этому у вас есть?

– Объяснения? – Барченко помедлил. – Пожалуй, да. Видите ли, в редкие минуты просветления наш клиент упорно именует себя Алёшей Давыдовым, подростком из Читы, сыном погибшего на КВЖД телеграфиста. Такой подросток действительно был отобран в Читинском детприёмнике согласно циркуляру, разосланному год назад доктором Гоппиусом, доставлен в нейролабораторию, прошёл обследование, после чего отправился в коммуну имени Ягоды, где содержатся все, отобранные по этому циркуляру. Там он прошёл повторное обследование, был включён в программу развития особых способностей, где продемонстрировал значительный прогресс. Настолько значительный, что был включён в состав группы, занимавшейся возвращением известной вам книги, и даже эту группу возглавил…