Лето прошло. Сборник

Не смотреть, не сливаться с внимательными черными глазами, впившимися в страницу, с гримасами изможденного лица. Но уши не заткнешь. Его скороговорка рождается внутри нее. Громкая, тихая, путаная, ясная. «Подлинно великий человек, великий человек, великий человек. Первый революционер. Первый, первый. Великий, великий». Тишина. Он ловит ее взгляд. «Кровавый, кровавый. Как Сталин. Измена русским началам жизни. Революционер – значит плохой. Кровавый». В провалившихся глазах, в бледном лице – вопрос и страдание. Она берет его за руку: «Успокойся, успокойся. Ты вот это почитай». Школьный учебник. Уравновешенный, сглаженный. Ему он будет неинтересен. Пора искать замену истории. Йогурт с ложечки.

Через два часа, перед уходом, женщина оборачивается у двери. Убрать виноград в холодильник? Сын сидит у окна на кровати, занятый учебником. Худой, согнутый нелепо и красиво. Читающий отрок. Старомодные никчемные слова. А легче подумать: «сумасшедший сын»? Белые стены, окно, юноша, слившийся с книгой, виноградные гроздья, свирель, ручей, Пан, лукаво выглядывающий из чащи, юноша, положивший голову на колени женщине.