Стёжки-дорожки

***

– Дети, я приехала!

– Мама, как? Почему не предупредила? А у нас гости. Альбина прошла в гостиную.

– Едрит твое на коляске. Альбина?

Женщина засмеялась, так задорно, будто Аля, из его юности.

– Вон твоя едрит на коляске. Рассказал уже? – истуканом застыл Анатолий посреди комнаты.

– Машенька, это твой отец.

– Я знаю, мам, знаю, это ведь он Сёму спас. Всё за это можно простить.

– Если собираетесь кого – нибудь полюбить, научитесь сначала прощать, как хорошо кем – то было сказано. Добро пожаловать, Толенька.

Стерпится – слюбится

Ефросинья прожила достойную жизнь, жаловаться ей было не на что. Полвека в родном селе учительницей проработала. Похромала на пенсию только после перелома шейки бедра – год двигаться не могла. Не до учительства тут. Поприветствовала период дожития не ропща. Но беда не приходит одна. Первого сентября по привычке, вот уж пятьдесят лет как, встала рано. Нарядилась в выходное крепдешиновое платье с кружевным жабо, на деревянные бигуди серебристые жиденькие локоны накрутила. После школы кто–нибудь из бывших учеников да заглянет. С каждым годом все реже. Но Ефросинья ждала. Леонид, муж ее любезный, как проснется, всегда радио «Маяк» включал. А Ефросинья гимн в то утро не услышала. Не услышала она не гимн, ни детский смех с улицы, не супруга голос и оклик пеночек с ближайшего перелеска через приоткрытое окно.