Десятый самозванец

– Э, – довольно погрозил пальцем Конюхов. – Тайная бумага. До сих пор про нее никому говорить не велено!

– И правильно, – вздохнул Акундинов и налил еще по стакану. – И не говори тогда никому.

– Благодарствую, – сглотнул Конюхов слюну и выдул весь стакан одним махом, ровно стакан квасу на жаре опрокинул. Потом посидел, покрутил башкой и радостно сказал: – Эх, какой же ты человек-то хороший! Ну, так вот, – продолжил он рассказ. – О бумаге-то той, тайной-претайной, никому говорить не велено, а тебе скажу! В бумаге-то этой, о самозванце речь шла. О сыне Бориса Годунова. Дескать, не удавили царя Федора Годунова по приказу Лжедмитрия окаянного, а жив он! Жив, да у верных людей скрывается. Укрылся, дескать, он в Устюжне Железной, у кузнецов тамошних, что на болоте железную руду добывают, а теперь своего часа ждет. А скоро, как срок его выйдет, то придет он на Москву с верными людьми, да боярам-предателям, что в верности ему клялись, да полякам на убиение отдали, всем худо сделает. Только, – захрустел Костка остатками огурчика, – не дошел он до Москвы…