Верни мне крылья, любимая

Когда Арабелла ушла, из комнаты словно выкачали весь воздух. Она ушла и забрала с собой все яркие краски, все нежные звуки, всю радость, что была в мире, и все тепло.

Эта спальня, знавшая лишь разврат, в мельчайших деталях видевшая человеческий порок, – эта спальня, каждый сантиметр которой был пропитан похотью, на какое-то время, на несколько быстротечных часов показалась Дьяру уютной. А все потому, что Арабелла сидела рядом, говорила тихим ласковым голосом, дышала с ним одним воздухом, ее присутствие освещало эти убогие стены как солнце.

Но вот его личное солнце зашло. Закатилось за горизонт в тот момент, когда над крышами соседних домов засияло другое солнце, общее. Дверь бесшумно закрылась за спиной Арабеллы, и вся неприглядная обстановка – пошлые обои, застиранные простыни, атмосфера публичного дома – тут же бросилась в глаза. Мрачно, холодно, одиноко.

Стоя по другую сторону закрытой двери, прижимаясь лбом к ее шероховатой деревянной поверхности, Дьяр прислушивался к звуку удаляющихся шагов.