Мой наполовину

Мама не жалела меня. А я… возможно, я хотела именно жалости. Жалости к тому, как я себя чувствовала, как мне было плохо. Я хотела, чтобы она меня обняла и сказала наконец, что ей жаль.

Сейчас я стояла в объятиях с мужчиной, который даже не знает, с чем имеет дело. Но я вижу его сочувствие, и мое сердце плачет, даже когда глаза сухие. Плачет та Саша, которая умерла почти два года назад. Я с ней так и не попрощалась. Она ушла во тьму. Сейчас я ее слышала. И не знала, могу ли я рассказать ее секрет ему. А еще я боялась, что в итоге это будет наш последний разговор. Я не хотела никогда кого-либо обременять собой и своими проблемами, но так вышло, что он сам брал их на себя, облегчая мою ношу. И я не понимала, почему он так делает.

Мое молчание затянулось и я, пошевелившись, дала понять, что меня можно отпустить.

Его руки скользнули по спине и остановились на талии. Он отпустил, но совсем на чуть-чуть.

Поднимаю голову, чтобы попросить его, но натыкаюсь на его глаза, полные чего-то значимого. Того, чему нет описания.