Грехи купидона

– Подожди-ка, – говорю я, пыхтя и отдуваясь. – Стражи. Они могут входить и выходить, и тюрьма не причиняет им вреда.

– Правильно, – говорит Белрен. – На стражей наложена магическая печать, так сказать, печать самого короля, чтобы они могли свободно входить и выходить.

– Ну, поскольку король – полнейший придурок, я сомневаюсь, что он сделает это и для нас.

Белрен останавливается за корявым деревом, чтобы выглянуть из-за него и посмотреть на вход в пещеры Арахно.

– Да, – бормочет он. – Он не станет. По крайней мере, настоящий он.

Я смотрю на Белрена как на сумасшедшего.

– Что ты скурил в своей трубке? Хватит говорить загадками. И не мог бы ты сказать мне, почему мы идем к логову сумасшедшей паучихи, пожирающей фейри?

Оглядев окрестности своим серыми глазами, Рогатый Крюк снова тянет меня вперед, крепко держа руку.

– Потому что, маленькая леди из Завесы, – начинает он, пока мы быстро поднимаемся в гору. – Арахно обожает пародочервей. У нее всегда есть заначка.

– Пародочерви?

– Да, корчащееся, извивающееся червеподобное существо, которое питается равным количеством почвы и навоза.